Моё литературное творчество, или просто писанина

[kateski]

решила предоставить вашему вниманию (хотела сперва написать на ваш суд, но больно страшно стало) один свой так называемый рассказ.
про францию, про париж, про Марусю. название у него "МАРУСЯ -ЧЕЛОВЕК!"

И так, что там у нас за окном? Ага, бетоно-дождливая погода и прячущиеся в облаках горы? Не впечатляет. Гугл. Гренобль. Метео... Хмм, тоже не обнадеживает. Что же, да здравствует интернет и неограниченный доступ! Будем читать книжки и писать письма (самой себе).

На праздники мне почему то особенно хочется домой. Особенно в этом году. Как оказалось, Пасха для меня – это в субботу поехать с братом в церковь и осветить куличи и крашеные яйца. Так мило и уютно.

Но речь не об этом. Вернее об этом. О том, как мы ютим свою жизнь. И вовсе не от слова ютится. Хотя порой и не без этого. В тесноте, как говорится, да не в обиде. За последние полтора года, это стало своего рода лозунгом и песней по жизни.

Все началось с Маруси. Маруся – гостеприимный человек! Под ее парижской крышей я проводила большинство выходных. Она показала мне свой Париж, а я, как по эстафете, показывала его новоприбывшим. Это – часть Маруси!

Маруся – легкий на подъём человек. Значит дело было так. Около часа ночи я зачитала Марусе отрывок из Мураками, как чувак ежеденно ходил на площадь и глазел на людей. Это он мысли в порядок приводил. А мы тоже хотим быть в порядке. Ну не в Токио мы, но Париж вроде должен подойти. Место правда выбрали неудачное – сад Тюильри. Рядом с утками. Мария все на уток смотрела, а у меня перед глазами пробегали только итальянцы. А как известно – итальянцы – народ экспрессивный, и они способны твои мысли только запутать. А вот возле входа в сад, ближе к Лувру, место было рыбное. И народ разный такой ходил, и мы его все обсуждали. Люди проходили, проезжали на великах, в колясках и на роликах. А мы для них всякие истории придумывали. Через час сеанс наведения порядка закончился ,и мы разбежались в разные стороны. Не знаю, что нам это дало, но где-то через месяц мы с Марусей оказались на окраине Парижа, после очередного киношного фестиваля. Было около часа ночи и мы ждали заказной автобус. Было скучно. Цирк уехал и даже не оставил клоунов. И вот за баночкой пива Маруся предложила вспоминать наших прохожих.
Ты наверное шутишь, сказала я ей, итальянцев и уток помню, а остальных...
В общем стала я душить свою память, и она одну парочку за другой отдавала мне людишек. Вот и семейство с детьми. Бедный муж, мы просто видим, жена изводит его. Двое детей, и пилит, пилит, пилит. Она с подругой пощебечет, а потом снова его пилит. Беееедненький. Вот и женись потом!
Интересно, а вспоминает ли так кто-нибудь нас? Вот так, за пивом и сигаретами? Абсолютно незнакомые люди? Да ладно уж мечтать, лишь бы родные да друзья вспоминали и желательно добрым словом.

Маруся – музыкальный человек. Не помню, кому пришла в голову мысль пойти в караоке-бар. Но было поздно, а сборы затянулись. В итоге ушел последний поезд, и мы такие красивые пошли пешком на Монмартр. Вроде как и рядом, но нужно в горочку, а потом с горочки. И песни пели там на френче. Мой репертуар ограничивался только Патрицией Каас и Джо Досеном. Это все, что я слушала в детстве. А Маруся все просила : Катрин, ну спой мне АББУ!
На что я ей отвечала : АББУ? аббааааа нет!
И вот здесь необходим маленький экскурс во френч язык. Эти франкофонные, когда думают, всегда говорят абббааааааааа .... И последнее слово зависит от их раздумья. Либо да. Либо нет.


У Маруси не было холодильника. И каждый раз я все порывалось ей его подарить.

-Понимаешь, Маруся, мне дешевле будет тебе его купить, чем каждый раз ходить в магазин и приносить от туда ворох ненужных вещей. ... У тебя майонез есть?
-Да.
- Где?
-В холодильнике!

Холодильником, как у всех студентов, называлось место за окном. Но с приходом весны он ломался, и приобретенное мороженое приходилось хранить у арабушек. В ресторане напротив. Экономика должна быть экономной.

Хочешь подстричься?- спрашивает Марус,- Зачем тратить денушку? Тут все для народа, все для студентов!
Тони энд Гай. Ну и что, что там дорого. Зато для студентов - бесплатно.

Стригут тебя, правда, тоже студенты. Иногда. А иногда и мастеры-ломастеры. Вот и я пошла туда. Они мне глазки строили, а как в кресло на подиуме усадили, да начали скубать, глазки то их поникли, а редкие взгляды вопили о сочувствии. А та мадама, что меня стригла, все свои действия комментировала. И надо же мне было ей сказать: делайте все, что хотите. А вот один умник из зрителей и говорит :
-Так это же милитари.
- Нет, лапочка. Не милитари. Милитари – это когда выбривают.
-Так давайте мы ее побреем!!!
Тут уж и я запаниковала. Побреем? Милитари? Да я же фрекенбокством занимаюсь и мэрипопинством. Мне так нельзя. В итоге, около полугода к парикмаХЕРАМ я не ходила. Ибо стричь было нечего. Зато дети испугались и стали какие-то настороженные. Все таки нет худа без добра.

Маруся – лесной человек. Вернулась я поздним январским вечером из Амстердама. Обкуренная и замерзшая. Мысли были только о горячем чае и тепленькой кроватке. Звонит мне Марус, и говорит : ой, Катрин, как в лесу. Ты же рядом, приезжай.
Ладно уж, две остановки на метро погоды не сделают.
Захожу к ней домой. И правда, как в лесу!!! Это она в дом с улицы елку принесла. Да такууууую, что на полкомнаты! Зато столько радости и счастья. И фонарики не так одиноко выглядят. У Маруси новогодние фонарики круглый год. Для настроения. В марте мы эту елку выкинули. И окошко помыли. Вот так мы встречали весну!

Маруся – футуристичный человек. Одним дождливым воскресным днем мы отправились на Дефанс. Это такой район в Париже, типа с современной архитектурой. Проходим мы витрину маленького неприметного магазинчика. Да и витрина то сама малоинтересная. Зато в ней есть желтый непромокаемый комбинезон для рыбаков. Желтый, ярко желтый, как те плащи из фильма «Поющие под дождем». А мы тоже такие хотим. И петь хотим под дождем на Дефансе ...I am singing in the rain...В костюмах-то. И что бы нас кто-нибудь на камеру снимал. А вокруг никого. Красотаааа. Комбинезончик стоил 30 евриков. Если в день экономить по евро, то за месяц можно скопить. Брат по телефону спросил : А что, 30 евро, это дорого?

Понимаешь, с точки зрения того, что если ты оденешь этот рыбацкий костюм один раз в жизни, да и не в гости и не в свет, а на Дефанс в туманное воскресенье - то вроде как и не бесплатно. Хотя с другой стороны, он наверное мог бы принести столько радости... Надо будет хорошенько над этой радостью подумать!

Маруся – спокойный человек. Когда тебе плохо, она дарит покой. Она щедра и не просит ничего взамен. Она здесь, чтобы помочь. Она рядом, и на душе теплей. Май. За окном дождь, а мы уплетаем клубнику и заедаем ее дыней.

-Марус, ну не буржуйки ли мы?
-Буржуйки, да? Нет?
-Наверное нет. Еще по одной и учиться.

Маруся – ученый человек. Она всегда на втором курсе. Даже в нашей альма матери она задержалась только на два года. А потом собрала чемодан и фланировала (по ее словам) в Париж. Париж - это ее город. Здесь она дышит и рассекает на роликах. Она творит. Только вот экзамены портят жизнь. Все остальное только радует. Даже неожиданно прибывшая Лорка с мужем. Лорик на девятом месяце беременности. Автобусному туру они помохали ручкой и остались рожать в Париже. Вот и скорая приехала. В былые времена Марус жила высоко-высоко, и лестница там была винтовая. И стали люди в белых халатах задавать ей много вопросов (Лорик то по-француски только «Жё не манж па си жур» и «шершэ ля фам»). И вот пошел сюр : непонятные слова, Лорка со схватками, требуют страховку, и спускаются, задний ход, и спускаются, лестница, просто Эйфелева башня со своим спиральным пространством.
Девочка. Алиса. Наверное скоро в школу пойдет. Лорик с Юркой язык выучили. Учатся и работают. Получили квартиру и звонят по праздникам. Молодцы.

Маруся – праздничный человек. Был китайский новый год и в тринадцатом округе обещали торжественное шествие. Ну нам бы хоть одним глазком посмотреть. Только вот где и когда - нам не известно. И друзей в 13-ом нет. Зато там живет Борис Носик. Это такой писатель, автор Прогулок по Парижу. В справочнике нашли его телефон. Почему-то звонить ему должна была я. Странно. Речь мы составляли долго. Ибо даже само обращение месье Носик вызывало у нас смех. Про товарища Носика не было и речи. Через час, собравшись с мужеством и прокрутя диск телефона (да-да-да, вот такой он раритетный) попали на автоответчик. Досада. Так и не поговорила я с Месьё Носиком. Зато все в том же справочнике нашли некого Сержа Хряпушина, все в том же 13-ом округе. Маруся с ним на френче говорила. Серж оказался сыном эмигрантов из Ростова. Но в итоге на шествие с драконами мы не пошли. А номер телефона Носика у меня до сих пор в репертуаре, вдруг пригодится.

В первый раз в Китайский квартал, что не в малоизвестном 13-ом округе, я попала с Катюхой. С ней мы тоже вместе грызли гранит науки. Она туристский человек. Работает гидом. Но вот в китайском торговом центре мы сами чувствовали себя туриками в Китае. Ибо все там было как взаправду : рестораны, парикмахерские, портные и агенства путешествий. В продуктовом магазине большая часть ассортимента нам была незнакома. Мы, как аборигены, на все тыкали пальцем, вертели в руках и громко смеялись. Накупили всякой сладкости. Ну уж оооочень сладко. Брррр. Лучше уж Твикс. А музыка там была русской, но пели на китайском : подмосковные вечера. Сладкости мы ели потом, так что к глюкам это относить не следует. Париж – город контрастов.

Чтобы дополнить Марусин образ следует отметить, что у нее нет электронного адреса. Интернет и Маруся - две несовместимые вещи. Мобильного у нее тоже нет. XXI век на дворе, а мы чтим старинные традиции – пишем реальные письма и отправляем в реальных конвертах. Выбор марок – очень ответственный момент. Все безумно символично. Письма охапками лежат в коридоре на столике. Среди прочих можно найти от Надежды.
-Она же с нами на первом курсе была, объясняет мне Марус.
-Не помню.
-Ну как же? - далее следует рассказ о Надежде. И я боюсь за свою память. Неужели это первые признаки старения? Видя мою беспомощность, мне показывают фото. Допустим не очень то и убедительное, ибо на карточке человек тридцать, а лицо Надежды довольно таки неразборчивое. И все же я два года была старостой, всех по именам и фамилиям помнила, большинство телефонов знала на память, включая номера бабушек и свекровей. А тут такой промах.
-Помнишь, у нее было сиреневое пальто?
После прочтения писем от Надежды, мы садимся писать ей ответ. От смеха болит живот, а от слез растеклась туш. И вот мы описываем предрождественскую атмосферу Парижа : «....рождественские базары, запах хвои и праздничные украшения» завераем мы. Возле метро тебя сшибает запах мочи, на улицах лужи и воздух очень уж коммерческий. Базары есть, и глинтвейн там согревает тело. Вот это праздник!

По телефону Альке рассказываю о Надежде.
-Это та, у которой было сиреневое пальто?, - сразу спрашивает Алька.

Алька, как перелетная птица, приехала на Новый год. Через день прибыл и ее Ванечка. В Париж через Берлин и другие европейские города. Пить много и долго. Праздник ведь. Вот мы его и спать отправили, а сами за бутылочкой Мартини, как многодетные матери, обсуждаем способы воспитания спиногрызов. Стали со стола убирать, а я, так нечаянно, сувенирную водовку и не удержала в ручках. Она бах. И в дребезги. Ваня утром в гости собирается.
-Водку возьмем.
-Какую водку?, - удивляемся мы.
-Ту, что я через пол Европы провез. Сувениииирную.
-Так мы ее вчера выпили. Пока ты спал.

Вот вруниь-то! Пусть думает, что мы плохие, чем его сердце разобьется так же, как и сувенирная.
В метро Ванечка приставал к тете в окошке. Там на чисто французском написано, что продажа билетиков не осуществляется. Выдается только информация. А Ванечке информация ваша на фиг не нужна. Ему нужны билетики. Тетя качает головой. Тогда Ванечкин ей выдал : Информасьон, жё вуз эм!

Вот и солнышко продирается через дымку не то облаков, не то смога. Завтра Пасха. Хочу чтобы было тепло и пушисто. Как те цыплята, что на открытках. Желтые.