Перечитывая "Трех мушкетеров" (часть вторая)
Николай Горский

"- Да-да, вы правы! - с испугом воскликнула г-жа Бонасье. - Бежим, скроемся скорее отсюда!
С этими словами она схватила д'Артаньяна под руку и потянула его к двери.
- Но куда бежать? - вырвалось у д'Артаньяна. - Куда скрыться?
- Прежде всего подальше от этого дома! Потом увидим.
Даже не прикрыв за собой дверей, они, выйдя из дома, побежали по улице Могильщиков, завернули на Королевский Ров и остановились только у площади Сен-Сюльпис."

Тут имеет место некоторая нестыковка: с улицы Могильщиков можно было завернуть либо на Вожирар – это если бежать вверх, либо, если бежать вниз, попасть прямо к церкви Сен-Сюльпис. Королевский Ров лежит в стороне (на плане, приведенном в начале этого текста, он там, куда показывает стрелка "Городские стены"). Ров проходил под стенами и был границей города. Вдоль него и шла улица Королевского Рва (rue des Fossés Monsieur le Prince – т.е. вообще-то Ров Принца, но, соглашаюсь, "Королевский" звучит лучше), которая была так названа по расположенному рядом особняку принца Конде. Нынче слово "ров" из названия исчезло, а улица Monsieur le Prince осталась уютнейшим уголком квартала Сен-Жермен.
Порекомендую (пусть даже меня обвинят в рекламе) находящуюся в доме №13 пивную «La Pinte» как одну из лучших в городе. Хозяин, кстати, имеет замечательную коллекцию бумажных денег всех времен и народов.

Но, допустим, д'Артаньян и г-жа Бонасье дали крюка и от Королевского Рва вернулись туда, откуда убежали – к церкви на площади Сен-Сюльпис. Прекрасный романтический уголок... Относительно тихий и несуетливый, что в Париже редкость. Замкнутый между деревьями и, в то же время, достаточно просторный изнутри. К сожалению, уже долгое время сначала одна, потом другая башня церкви стоят в лесах, и полноценные фотографии получить трудно.
Нынешняя церковь почти современница событий романа: первый камень в ее фундамент был заложен в 1646 году королевой Анной Австрийской. Строилась она долго, более века, а завершали ее архитектурный облик по проекту итальянского зодчего Джованни Сервандони – того самого, чье имя в начале XIX века получила улица Могильщиков.

Если вы надумаете отдохнуть здесь под ясенями и платанами, советую, прежде чем присесть, посмотреть вверх: в ветвях на «бельэтаже» располагается голубиное царство и все вытекающие из него последствия могут оказаться на вашем костюме.

XI. ИНТРИГА ЗАВЯЗЫВАЕТСЯ

"Д'Артаньян миновал улицу Кассет и издали видел уже дверь дома своего друга (Арамиса - Н.Г.), над которой ветви клена, переплетенные густо разросшимся диким виноградом, образовывали плотный зеленый навес. Внезапно д'Артаньяну почудилось, что какая-то тень свернула с улицы Сервандони. Эта тень была закутана в плащ, и д'Артаньяну сначала показалось, что это мужчина. Но низкий рост, неуверенность походки и движений быстро убедили его, что перед ним женщина."

Неточность. Во-первых, в XVII веке улица Сервандони еще называлась улицей Могильщиков. Во вторых, д'Артаньян и г-жа Бонасье с улицы Могильщиков "только что" убежали, и г-жа Бонасье осталась в квартире Атоса на ул. Феру. И, наконец, в третьих, ну не видно от дома Арамиса этого поворота. Так что по всем признакам г-жа Бонасье свернула на Вожирар с иной улицы и, скорее всего, с ближайшей к дому Арамиса, поскольку, как сказано в романе, тут же начала "отсчитывать дома и окна". А ближайшей была и остается улица Железного Горшка (rue du Pot de Fer), носящая сейчас имя Бонапарта.

Еще одна улица Железного горшка, не менее старая, до сих пор существует в Париже, и не очень далеко отсюда, в 5-м округе. Она соединяет улицы Ломон и Муфтар. По-видимому, в те времена вывески-чугунки имелись в Париже в большом изобилии, а по запоминающимся вывескам часто получали названия и улицы.

"Д'Артаньян предложил г-же Бонасье руку, и молодая женщина оперлась на нее, уже готовая смеяться, но еще дрожа. Так они дошли до конца улицы Лагарп. Здесь г-жа Бонасье как будто заколебалась, как колебалась раньше на улице Вожирар, но затем по некоторым признакам, по-видимому, узнала нужную дверь."

Интересно, почему названия одних улиц переводятся, а других нет? Лагарп – это улица Арфы (rue de La Harpe, метро St-Michel), чем слово "арфа" звучит хуже, чем, скажем, "горшок"?

Как вы помните, на улице Лагарп г-жа Бонасье заходила в дом №75. Сейчас, однако, такого дома уже не существует, поскольку при прокладке бульваров Сен-Жермен и Сен-Мишель верхняя часть улицы исчезла. Ну а нижняя ее часть и сейчас проходит через знаменитый Латинский квартал, который все больше начинает напоминать смесь чайна-тауна с ареной греко-римской кулинарной борьбы.

"Д'Артаньян решил попробовать, не удастся ли проникнуть в Лувр. Пропуском ему должна была служить форма гвардейца роты г-на Дезэссара. Он пошел по улице Пти-Огюстен и дальше по набережной, рассчитывая пройти через Новый мост. Мелькнула у него мысль воспользоваться паромом, но, уже спустившись к реке, он машинально сунул руку в карман и убедился, что у него нечем заплатить за перевоз.
Дойдя до улицы Генего, он вдруг заметил людей, выходивших из-за угла улицы Дофина. Их было двое - мужчина и женщина."

Названия Пти Огюстен теперь на плане Парижа нет, хотя сама улица и существует. Она соединилась с улицей Железного горшка и от Сены до самого Люксембургского сада зовется улицей Бонапарта. А вот все остальные упомянутые улицы остались на своих местах и даже со своими старинными названиями, равно как и знаменитый Новый мост, про который все знают, что он «самый старый». На самом деле, надо уточнять: самый старый из сохранившихся мостовых построек. А так, и Малый мост и мост Нотр-Дам на века, если не на целое тысячелетие старее Нового.

Еще надо отметить, что "улица Дофина" на самом деле называется улицей Дофины (rue Dauphine, т.е. улицей супруги престолонаследника, а не улицей королевского сына - престолонаследника); тут, видимо, неточность в переводе.

"Молодая женщина и ее спутник заметили, что за ними следят, и ускорили шаг. Д'Артаньян почти бегом обогнал их и затем, повернув обратно, столкнулся с ними в тот миг, когда они проходили мимо изваяния Самаритянки, освещенного фонарем, который отбрасывал свет на всю эту часть моста."

Скульптура Самаритянки, дающей напиться Христу, стояла на втором этаже здания насосной станции-башни, которое так же именовали Samaritaine (Самаритэн). После сноса станции ее название перешло к универмагу, еще совсем недавно знаменитому, а ныне ветшающему на глазах. Вот как это место выглядело раньше.

А вот каким его можно увидеть сейчас. Насосная башня стояла над второй опорой моста, если считать от берега.

"В эту самую минуту отворилась дверь, скрытая в обивке стены, и в комнату вошла женщина. Герцог увидел ее в зеркале. Он вскрикнул - это была королева!
Анне Австрийской было в то время лет двадцать шесть или двадцать семь, и она находилась в полном расцвете своей красоты. У нее была походка королевы или богини. Отливавшие изумрудом глаза казались совершенством красоты и были полны нежности и в то же время величия."

Анну Австрийскую мы встречаем в Люксембургском саду, там же, где можно познакомиться и со всеми другими королевами Франции. Статуи мраморные, стоят на открытом воздухе, и время их, конечно, не щадит. Периодически устанавливают обновленные копии, но до Анны очередь пока не дошла. А жаль.

"Во всей этой истории, как читатель мог заметить, был один человек, которым, несмотря на тяжелое его положение, никто не интересовался. Человек этот был г-н Бонасье, почтенная жертва интриг политических и любовных, так тесно сплетавшихся между собой в ту эпоху, богатую рыцарскими подвигами и в то же время любовными похождениями. ...Сыщики, арестовавшие его, препроводили его прямым путем в Бастилию и там, трепещущего, провели мимо взвода солдат, заряжавших свои мушкеты."

Бастилия… Вот он, страх современников, который революция 1789 года превратила в груду камней. Ими потом вымостили площадь Согласия: топтать, топтать ненавистные останки...

А вот как выглядит это место сейчас (не каждый день, конечно :)). Площадь Бастилии - пока еще не очередная революция, народ всего лишь жаждет зрелищ.


Но последуем по вечернему Парижу за тюремной каретой, в которой Бонасье везут к кардиналу.


"Карета двинулась вперед медленно, словно траурная колесница. Сквозь решетку, защищавшую окно, арестованный мог видеть только дома и мостовую. Но коренной парижанин, каким был Бонасье, узнавал каждую улицу по тумбам, вывескам и фонарям. Подъезжая к церкви святого Павла, возле которой казнили узников Бастилии, приговоренных к смерти, он чуть не лишился чувств и дважды перекрестился. Он думал, что карета здесь остановится. Но карета проехала мимо."

Церковь св.Павла находится совсем недалеко от Бастилии, всего в нескольких небольших кварталах по улице Сент-Антуан (rue St. Antoine)

"Несколько позже он снова пережил безграничный ужас. Они проезжали вдоль кладбища Святого Якова, где хоронили государственных преступников. Одно только его несколько успокоило: прежде чем их похоронить, им обычно отрубали голову, а его собственная голова пока еще крепко сидела на плечах. Но, когда он увидел, что карета сворачивает к Гревской площади, когда он увидел островерхую крышу городской ратуши и карета въехала под арку, он решил, что все кончено, и попытался исповедаться перед полицейским чиновником."

Улицы Риволи тогда еще не было, поэтому карета, видимо, ехала по улице Франсуа Мирона (бывшей Сен-Жерве) и затем повернула к ратуше через площадь у церкви Сен-Жерве.

Площадь перед ратушей (нынешняя Ратушная – Place de l’Hôtel de Ville) раньше называлась Гревской. До революции 1789 года здесь отрубали головы дворянам, сжигали еретиков, колесовали и четвертовали убийц, вешали простолюдинов. Революция провозгласила всеобщее равенство, и с 1792 года на площади всех "стригли под одну гребенку". Заодно с волосами снимали и голову - гильотина исправно работала до 1830 года.

"... карета проехала через роковую площадь, не останавливаясь. Приходилось опасаться еще только Трагуарского креста. А туда именно карета и завернула. На этот раз не могло быть сомнений: на площади Трагуарского креста казнили приговоренных низкого звания. Бонасье напрасно льстил себе, считая себя достойным площади Святого Павла или Гревской площади. Его путешествие и его жизнь закончатся у Трагуарского креста. Ему не виден был еще злосчастный крест, но он почти ощущал, как этот крест движется ему навстречу. Шагах в двадцати от рокового места он вдруг услышал гул толпы, и карета остановилась."

Вот на этом тесноватом и мрачном перекрестке улиц Высохшего дерева (rue de l’Arbre Sec) и Сент-Оноре (rue Saint-Honoré) и возвышался третий ужас Бонасье – Трагуарский крест (Croix-du-Trahoir). Он был поставлен в XII веке в память о казни средневековой королевы Брунгильды, которую проволокли дикими лошадьми по улице Высохшего дерева. До 1636 года крест отмечал место публичных экзекуций, а нынче о нем напоминает только выложенный на пересечении улиц круг с крестом из темной брусчатки.

"Толпа на площади собралась не в ожидании человека, которого должны были повесить, а сбежалась смотреть на повешенного. Карета поэтому, на минуту задержавшись, тронулась дальше, проехала сквозь толпу, миновала улицу Сент-Оноре, повернула на улицу Добрых Детей и остановилась у невысокого подъезда. Двери распахнулись, и двое гвардейцев приняли в свои объятия Бонасье, поддерживаемого полицейским. Его втолкнули в длинный вестибюль, ввели вверх по какой-то лестнице и оставили в передней."




Бонасье везли к кардиналу, который находился в своем рабочем кабинете, а значит в Пале-Руаяль (или, как его тогда называли, Пале-Кардиналь). Но улица Добрых Детей до Пале-Руаяль не доходит, а идет параллельно ему. Как же тогда Бонасье доставили во дворец? Думаю, неувязки тут нет. От улицы Добрых Детей прямо к дверям дворца ведет арочный проход, носящий многозначительное название Passage Vérité, которое можно понимать и как «путь истины». По этому пути видимо и провели Бонасье, после чего его истинная сущность проявилась во всей очевидности.

"У камина стоял человек среднего роста, гордый, надменный, с широким лбом и пронзительным взглядом. Худощавое лицо его еще больше удлиняла остроконечная бородка, над которой закручивались усы. Этому человеку было едва ли более тридцати шести - тридцати семи лет, но в волосах и бородке уже мелькала седина. Хотя при нем не было шпаги, все же он походил на военного, а легкая пыль на его сапогах указывала, что он в этот день ездил верхом. Человек этот был Арман-Жан дю Плесси, кардинал де Ришелье..."

Статуя Ришелье занимает почетное место среди 136 изваяний государственных деятелей Франции, украшающих Отель-де-Виль: на главном фасаде она первая в верхнем ряду, если подходить к зданию от ул. Риволи. Вот этому скульптурному изображению я верю: кардинал "как живой".

"В два часа ночи наши четыре искателя приключений выехали из Парижа через ворота Сен-Дени. Пока вокруг царил мрак, они ехали молча; темнота против их воли действовала на них - всюду им мерещились засады. При первых лучах солнца языки у них развязались, а вместе с солнцем вернулась и обычная веселость. Словно накануне сражения, сердца бились сильнее, глаза улыбались."

Ныне у бывшей границы города на месте старых городских ворот высится сооружение в виде римской триумфальной арки, построенное при Людовике XIV. Чаще, правда, августейшие персоны отправлялись через эти ворота в последний путь, к королевской усыпальнице в базилике Сен-Дени. Сейчас ворота отделяют квартал «красных фонарей», расположившийся на улице Сен-Дени ближе к центру города, от начинающихся за аркой арабских кварталов. А сами ворота оказались посередине проезжей части бульвара Бон-Нувель (bd. Bonne Nouvelle, метро Strasbourg Saint-Denis).

А места в окружающих кварталах и сейчас есть такие, что засады могут померещиться...

"На следующий день весь Париж только и говорил что о бале, который городские старшины давали в честь короля и королевы и на котором их величества должны были танцевать знаменитый Мерлезонский балет, любимый балет короля. И действительно, уже за неделю в ратуше начались всевозможные приготовления к этому торжественному вечеру."

Отель-де-Виль и сейчас служит местом приема высоких гостей. Все наши генсеки и президенты бывали здесь на приемах. Нынешнее здание похоже на предыдущее, построенное как раз в мушкетерские времена при Людовике XIII. Судьба его была печальна: простояв почти 250 лет, это красивейшее здание сгорело, подожженное коммунарами в 1871 году. Пожар продолжался неделю и уничтожил все дотла – архивы, убранство, картины... Через 3 года после пожара началось восстановление, и новое здание получилось даже более богатым, чем старое (сравните с макетом из музея Карнавале на фото выше, где представлена старая ратуша). рейтинг казино

"... В полночь раздались громкие крики и гул приветствий - это король ехал по улицам, ведущим от Лувра к ратуше, которые были ярко освещены цветными фонарями."

Скорее всего, королевский кортеж выехал через восточные ворота Лувра и направился к ратуше либо прямо по набережной, либо по параллельной ей улице Сен-Жермен-л’Оксеруа (rue St.-Germain-l'Auxerrois), которая проходила справа от одноименной церкви. Кстати, именно на этой улице стоял Фор-Левек, тюрьма «высшей категории», куда поместили Атоса, арестованного на квартире у д’Артаньяна.
Церковь Сен-Жермен-л’Оксеруа долгое время была приходской для королевской династии Валуа. С ее колокольни был подан сигнал, по которому началась страшная резня гугенотов в Варфоломеевскую ночь.

"В девять часов Д'Артаньян был у гвардейских казарм и нашел Планше в полной готовности. ...Планше ехал сзади, на расстоянии десяти шагов от своего господина. Д'Артаньян миновал набережные, выехал через ворота Конферанс и направился по дороге, ведущей в Сен-Клу, которая в те времена была гораздо красивее, чем теперь."

Нельзя не согласиться с Дюма: нынешняя дорога красотой в этом месте не блещет. Ворота Конферанс стояли на набережной Сены у границы сада Тюильри, там, где сейчас начинается въезд в туннель, на снимке - это примерно у последней пары фонарей . Названы ворота были так потому, что отсюда отправилась делегация парижан на переговоры («конференцию») с Генрихом IV, подошедшим со своим войском к Парижу в 1593 году. После недельных дебатов в местечке Сюрен, теперешнем ближнем пригороде Парижа, Генрих IV согласился сменить протестантскую веру на католичество в обмен на признание его католиками королем Франции ("Париж стоит мессы").

"Д'Артаньян, заметив однажды, что Портос направляется к церкви Сен-Ле, пошел за ним следом, словно движимый каким-то чутьем. Перед тем как войти в святую обитель, Портос закрутил усы и пригладил эспаньолку, что всегда означало у него самые воинственные намерения."

Церковь Сен-Ле (église St-Leu-St-Gilles), одна из самых старых в Париже, сохранившая в своей архитектуре еще романские черты. Главным фасадом она выходит на ул. Сен-Дени - прямо на многочисленные секс-шопы и иные заведения сомнительного толка. Противоположная ее часть смотрит на бульвар Севастополь, названный так в честь взятия нашего города англо-французскими войсками во время Крымской войны.
В церкви Сен-Ле хранится одна из христианских святынь – мощи св. царицы Елены, матери императора Константина, который первым из римских императоров принял христианство и в IV веке сделал его официальной религией империи. Так что если вы Елена и желаете поклониться той, в честь кого названы, вам прямой путь сюда.

"Д'Артаньян незаметно последовал за миледи; он видел, как она села в карету, и слышал, как она приказала кучеру ехать в Сен-Жермен. Бесполезно было бы пытаться пешком преследовать карету, уносимую парой сильных лошадей. Поэтому д'Артаньян отправился на улицу Феру. На улице Сены он встретил Планше; тот стоял перед витриной кондитерской, с восторгом разглядывая сдобную булку самого аппетитного вида."

Здесь речь идет не о Сен-Жерменском предместье Парижа (нынешнем Сен-Жермен-де-Пре), а о местечке Сен-Жермен-ан-Лэ (St-Germain-en-Laye) в нескольких десятках километров от города. Тогда понятно, почему д'Артаньян не стал гнаться за каретой, а пошел домой через Сен-Жермен-де-Пре. А лучшая кондитерская на ул. Сены – это "Gérard Mulot". Здесь есть и что поразглядывать в витринах, и что попробовать...

"В назначенное время друзья вместе с четырьмя слугами явились на огороженный пустырь за Люксембургским дворцом, где паслись козы. Атос дал пастуху какую-то мелочь, и тот ушел. Слугам было поручено стать на страже. Вскоре к тому же пустырю приблизилась молчаливая группа людей, вошла внутрь и присоединилась к мушкетерам; затем, по английскому обычаю, состоялись взаимные представления."

Люксембургский дворец был построен к 1625 году и «снаружи», т.е. если смотреть со стороны центра города, он с тех пор почти не изменился.

В средние века в этих местах находился замок Вовер, пользовавшийся весьма дурной репутацией - якобы обитала здесь нечистая сила в виде получеловека-полузмеи. По этой причине король Филипп-Август даже оставил окрестные земли вне городских стен. После гибели Генриха IV Мария Медичи решила покинуть нелюбимый и опустевший Лувр и построить себе уединенный дворец, который напоминал бы ей о родной Италии. Она выкупила близлежащие поместья, в том числе и дом герцога Франсуа Люксембургского, имя которого и получил впоследствии возведенный здесь дворец.




А пустырь за дворцом постепенно превратился в роскошный Люксембургский сад, но произошло это несколькими десятилетиями позднее, хотя уже на плане 1630 года просматриваются и фонтан и первая ограда сада. О Люксембургском саде можно говорить много, но лучше, мне кажется, на него посмотреть.

"Прощаясь с д'Артаньяном, лорд Винтер сообщил ему адрес своей сестры; она жила на Королевской площади, в модном для того времени квартале, в доме №6. Впрочем, он вызвался зайти за ним, чтобы самому представить молодого человека."

Королевская площадь называется сейчас площадью Вогезов (Place de Vosges). Создавалась она во времена Генриха IV специально для королевского двора: каре однотипных домов для придворных и аристократии, среди которых два дома отличались от остальных по высоте: для короля - с южной стороны площади, и для королевы – с северной. Генрих собственноручно сделал набросок проекта площади, а также запретил делить особняки между наследниками хозяев, предписав передавать их только целиком от отца к старшему сыну. Возможно, благодаря этому площадь практически полностью сохранилась до наших дней в первозданном виде.
Нынешним своим названием площадь обязана революции: в 1800 году провинция Вогезы первой выплатила так необходимые революции налоги, за что и была увековечена. Что ж, у каждого времени свои герои.


Дюма поселил Миледи не куда-нибудь, а в дом где в те времена проживал Виктор Гюго - близкий друга Дюма и его соперник на литературном поприще. Намек очевиден, только вот на что? Возможна, например, такая параллель: в этом же доме в XVII веке проживала знаменитая парижская куртизанка Марион Делорм, которой сам Гюго посвятил одноименный роман. Делорм некоторое время была любовницей Ришелье, который пошел на этот шаг из политических соображений (хотя, вполне может быть, так же и по личному интересу). Поэтому возможно, что Миледи унаследовала некоторые черты от Марион. Правда, в отличие от Миледи, Марион Делорм вовсе не убивала герцога Бэкингема, а напротив, как утверждают, была и его любовницей тоже.

Сейчас в историческом доме под номером 6 находится музей-квартира Виктора Гюго.

"Между тем дуэль, в которой Портос сыграл столь блестящую роль, отнюдь не заставила его забыть об обеде у прокурорши. На следующий день, после двенадцати часов, Мушкетон в последний раз коснулся щеткой его платья, и Портос отправился на Медвежью улицу с видом человека, которому везет во всех отношениях."

Коротенькая Медвежья улица (rue aux Ours, метро Etienne Marcel) проходит между старинной улицей Сен-Мартэн, которая существовала, наверное, когда еще и города-то самого не было, и молодым бульваром Севастополь, пробитым сквозь городскую ткань энергией барона Османа. В древние времена - а история этой улицы начинается в XIII веке - здесь было много харчевен и лавок, торговавших жареным мясом и птицей; называлась тогда улица Гусиной (rue aux Oues; Oues - старая форма слова Oies - гуси). Со временем, гуси, видимо, выросли до размеров медведей - всего-то дел было одну букву поправить. А нынче тут собираются геи, так что может медведи скоро поголубеют.

"B ближайшую среду, - говорилось в письме, - между шестью и семью часами вечера прогуливайтесь по дороге в Шайо и внимательно вглядывайтесь в проезжающие кареты, но, если вы дорожите вашей жизнью и жизнью людей, которые вас любят, не говорите ни одного слова, не делайте ни одного движения, которое могло бы показать, что вы узнали особу, подвергающую себя величайшей опасности ради того, чтобы увидеть вас хотя бы на мгновение".

Когда-то Шайо был деревушкой на правом берегу Сены. Теперь это фешенебельный 16-й округ Парижа.

"Но Д'Артаньян был вместе и упрям и любопытен. Он вбил себе в голову, что пойдет во дворец кардинала и узнает, что хочет ему сказать его высокопреосвященство. Ничто не могло заставить его изменить решение. Они приехали на улицу Сент-Оноре и на площади кардинальского дворца застали двенадцать вызванных ими мушкетеров, которые прогуливались, поджидая товарищей."

Кардинальский дворец был построен по заказу и при непосредственном участии Ришелье. Это было одно из его любимых детищ, он переехал сюда еще до окончания строительных работ. Здесь же он и умер в 1642 году, завещав дворец вместе со всем содержимым королю. Однако меньше чем через полгода после смерти великого кардинала в иной мир отправился и Людовик XIII. После этих событий во дворец перебралась Анна Австрийская со своими малолетними сыновьями - будущим королем-солнцем Людовиком XIV и его младшим братом Филиппом Орлеанским. Вот тогда-то и превратился Пале-Кардиналь в Пале-Руаяль, т.е. в Королевский дворец. Правда, в 1651 года королева-мать дворец покинула, да не просто покинула, а еле спаслась бегством от "взрыва" Фронды (как вы помните, исключительно благодаря усилиям д'Артаньяна ) и больше уже сюда не возвращалась. Но название у дворца сохранилось, хотя короли здесь больше никогда не жили.

Не так давно внутренний двор Пале-Руаяля был "обогащен" творением современного модернистского искусства. Ох, видел бы Ришелье, во что превратился ныне его любимый дворец... :)

"д'Артаньян уже выступил в поход со своей ротой. Дойдя до предместья Сент-Антуан, он обернулся и весело взглянул на Бастилию..."

Сент-Антуанские ворота примыкали непосредственно к стене, окружавшей Бастилию и являвшейся частью городских стен. Сразу за воротами начиналось Сент-Антуанское предместье. Теперь это там, слева от здания новой Оперы, если смотреть на снимок.

Уходом мушкетеров на осаду Ла-Рошели заканчивается "парижская" часть романа и завершается наша прогулка по мушкетерским местам Парижа.